Вот что пишут по этому поводу в Wikipedia:
Гефестион (военачальник)
Гефестион, 356 - 324 гг. до н. э.) - ближайший друг Александра Македонского и один из его полководцев.
Гефестион, сын Аминтора из Пеллы, был примерно одного возраста с Александром и рос вместе с ним (Курций, 3.12). Нет свидетельств о их совместном обучении у Аристотеля в Миезе, хотя Диоген Лаэртский упоминает о переписке между философом и Гефестионом.
О взаимоотношениях Гефестиона и Александра лучше всего передал Плутарх (Александр, 47):
Александр часто говорил, что Гефестион - друг Александра, а Кратер - друг царя. Из-за этого Гефестион и Кратер питали скрытую вражду друг к другу и нередко ссорились. Однажды в Индии ссора их дошла до того, что они обнажили мечи. К тому и к другому бросились на помощь друзья, но Александр, пришпорив коня, подъехал к ним и при всех обругал Гефестиона, назвал его глупцом и безумцем, не желающим понять, что он был бы ничем, если бы кто-нибудь отнял у него Александра.
В популярной литературе часто называют Гефестиона любовником Александра, хотя исторические свидетельства о такого рода взаимоотношениях между ними отсутствуют. Поспешные выводы делаются на основании очень доверительных отношений царя со своим другом, а также свидетельствах о бисексуальности Александра, вполне обыденной для македонских царей и античных греков классической эпохи.
Гефестион сопровождал Александра на протяжение всего похода в Азию, будучи в составе Отряда друзей. После битвы при Иссе Александр в сопровождении Гефестиона отправился осматривать добычу, в том числе и личный караван царя Дария, где следовала его семья. Их встретили жена Дария Статира и его престарелая мать Сисигамбис. При виде победителей мать-царица пала ниц перед Гефестионом, который был выше ростом и, по представлениям персов, более походил на царственную особу. Александр успокоил её, добавив: Не волнуйся, мать, он - тоже Александр.
В решающей битве при Гавгамелах в 331 до н. э. Гефестион был ранен в руку. Если до этого времени он был просто личным другом царя, то теперь входит в число так называемых телохранителей, из числа которых царь назначал полководцев и сатрапов завоёванных провинций. Впрочем, царь редко поручал Гефестиону самостоятельное командование отрядами.
Перед походом в Индию и переходом через Гинду-Куш (в современном Афганистане) Александр произвёл Гефестиона в хилиархи (персидский ранг), поставив его тем самым вторым после себя человеком в государстве. Во время похода Гефестион находился в головном отряде армии, занимался сооружением мостов, а также вёл конницу гетайров в битве при Гидаспе. По мнению античных авторов и современных историков Гефестион был единственным доверенным лицом и ближайшим другом Александра. Именно Гефестион изображён на картине рядом с Александром во время женитьбы последнего на Роксане (Лукиан из Самосаты, 7).
Вернувшись после тяжёлого индийского похода в Сузы, одну из столиц Персидской империи, Александр женился на дочери Дария Статире, а её младшую сестру Дрипетиду отдал в жены Гефестиону. Таким образом хотел он породниться с Гефестионом.
Осенью 324 до н. э. армия Александра расположилась в Экбатанах на зимовку. Там, во время торжественных игр, после одного из пиршеств Гефестион заболел и спустя неделю скончался. Существует множество версий о причине его смерти, наиболее вероятной из которых кажется тиф (описанные синдромы болезни свидетельствуют в пользу этой версии). Также весьма распространено мнение о том, что Гефестион был отравлен, так как у него, как у наиболее приближенного к царю человека, было множество завистников и врагов.
Александр был потрясён его смертью. Обезумев от горя, отменил все празднования и велел казнить врача, лечившего Гефестиона. По словам Арриана (7.14): Некоторые добавляют, что он повесил врача Главкию будто бы за плохое лечение, по словам же других, за то, что он спокойно смотрел, как Гефестион напивается допьяна.
Было велено воздавать почести Гефестиону как великому герою. Тело его было перевезено в Вавилон и сожжено с очень затратными почестями.
Восемь месяцев спустя и сам Александр скончался от болезни.

Публичная бета включена

Выбрать цвет текста

Выбрать цвет фона

100% Выбрать размер отступов

100% Выбрать размер шрифта

Страшный крик, сотрясший стены Экбатан, прокатившись несколько раз, смолк вдали. Под ногами валялся смятый резной золотой кубок - Александр только что в гневе шваркнул его об стену. Где-то за дверями кричал врач Главк, которого по приказу владыки волокли на казнь. А сам великий властитель стоял на коленях возле ложа Гефестиона и, склонив голову на грудь, беззвучно плакал. «Как ты мог? - бормотал он, до рези в глазах вглядываясь в такие знакомые и до боли родные черты. - Как же мог ты меня оставить?» Во дворе играл незнакомый мальчик. Выкатив откуда-то бочонок с вином и обмазав его маслом, он вскочил на него и теперь балансировал, раскинув руки и ловко перебирая ногами. Александр невольно засмотрелся. Мальчик был красив. Заходящее солнце золотило его кожу, длинные темные волосы казались еще черней. Мальчик заметил своего невольного зрителя и, бросив быстрый взгляд из-под длинных, как у девы, ресниц, еще шире раскинул руки, словно красуясь. По заинтересованным взглядам стоящих в дверях стражей Александр понял, что он удерживается так на бочке уже довольно долго и, как ясно видел царевич, падать пока не собирается. И ему вдруг стало невыносимо интересно узнать, кто же это такой. Подбросив в руках принесенный с собой мяч, Александр задумался, как привлечь внимание мальчишки. Стукнул по мячу еще раз. Незнакомец покосился на него снова. Царевич оживился. Подняв повыше набитый конским волосом кожаный шар, демонстративно повертел его, будто рассматривая, и вдруг подбросил со всей силы вверх, в небо. Гость отреагировал на подачу мгновенно: соскочив на землю, бросился вперед и ловко поймал мяч, не дав коснуться земли. - Клянусь Зевсом, превосходная реакция! - воскликнул Александр восхищенно и подошел ближе. - Как тебя зовут? Незнакомец вскинул голову и немного прищурился. - Гефестион, - отрекомендовался он. - Я сын Аминтора. А ты кто? - А я Александр, - ответил царевич. - Так это твой отец сейчас говорит с моим? Мальчик, склонив голову на бок, смерил Александра взглядом с ног до головы, будто оценивая. - Вероятно, - кивнул он наконец. - Ты сын Филиппа, да? Александр с радостью подтвердил. - Поиграем? И они, не сговариваясь, побежали к стоящему неподалеку кувшину. - Кидай первый, - дал фору Гефестион Александру. Тот кинул. Два раза попав, на третий он промахнулся. На миг нахмурился, ощутив в душе легкую досаду на свою неудачу, тут же перебросил мяч Гефестиону и занял позицию поудобнее, приготовившись наблюдать. И тот не разочаровал. Снова и снова попадал он кожаным шаром в узкое горлышко, ни единого раза не промахнувшись. Уже начавшие обозначаться мышцы его играли под нежной кожей, и юный царевич внезапно понял, что не может оторвать от него восхищенного взгляда. Заметив его внимание к себе, Гефестион добродушно усмехнулся и тут же расхохотался, совершив промах. - Теперь твоя очередь, - объявил он, снова возвращая мяч Александру. Тот помотал головой. - Ну нет, мне за тобой пока ни за что не угнаться, так что признаю свое поражение. Гефестион сморщил нос. - Тогда подставляй спину. Александр охотно согнулся. Гефестион вскочил на него, как на лошадь, весело гикнул, и они понеслись по кругу, изображая коня и всадника, под громкий беззлобный смех стражи. Неожиданно за спинами их раздались шаги. - Гефестион! - услышали они зов. - Отец! - воскликнул тот, соскакивая на землю и бросаясь к мужчине. Аминтор потрепал сына по голове, посмотрев на него с нескрываемой нежностью и гордостью. - Ты и тут победил, да, сын? Гефестион зарделся от удовольствия. Александр тоже, ощутив радость за нового друга. - Но на этот раз мог бы и уступить, - продолжал Аминтор. - Это еще почему? - вскинулся тут же Гефестион. - Потому что это все же царевич. - И что с того? - хмуро спросил он, оглянувшись на Александра. - Пусть попробует победить меня честно. - Браво, молодец, - услышали они новый голос. В пяти шагах от них стоял Филипп и внимательно наблюдал за сценой. - У тебя и правда замечательный мальчишка, Аминтор, - продолжал он. - Привози его ко двору, когда он чуть подрастет. Аминтор с достоинством наклонил голову. - Благодарю, мой царь, привезу непременно. - Александру понадобятся такие товарищи, как он. Александр подошел поближе и, положив руку ему на плечо, заглянул в глаза: - Я буду ждать тебя, Гефестион. И я принимаю брошенный тобой вызов. Тот, подражая отцу, так же с достоинством кивнул и вдруг улыбнулся широко и ясно: - Я тоже буду ждать встречи с тобой, Александр. Это было их первое расставание. А потом, через много лет, Гефестиона ранили под Гавгамелами. - А где Гефестион? Стащив наконец порядком надоевший шлем, Александр вздохнул с облегчением и передал его рабу. Стоящие рядом Птолемей и Неарх переглянулись. Александр встревожился. - Так ты не знаешь? - спросил Неарх. - О чем? Что случилось? - Гефестион ранен. Александр вздрогнул. Он попытался вспомнить, когда в последний раз видел друга, и неожиданно осознал, что не может. В бою он, кажется, все еще был с ним. Когда они прорывались к Дарию - наверняка, когда повернули на помощь Пармениону - тоже, а вот после? Неужели он так увлекся погоней за Дарием, что за все это время так и не осознал, что друга нет рядом? Александр побледнел, спросил отрывисто: - Что с ним? - Рана не опасна, - поспешил отозваться Неарх. - Копье попало ему в плечо. Но он потерял много крови и пока не вставал. Долго храбрился, скрывая рану. Кажется, она воспалилась. Но Александр его уже не слушал. Чуть не сбив по дороге какого-то гоплита, со всех ног бросился к выходу. В мозгу его билась лишь одна мысль, заслоняя собой все остальное: «Гефестион ранен!» Вбежав в палатку, он замер у порога. Рядом с Гефестионом стоял, колдуя над своими склянками, врач Александра Филипп. Увидев царя, он поспешно приложил палец к губам. Александр кивнул и подошел ближе, а увидев Гефестиона, вздрогнул. Тот был белым, как смерть, сравнявшись цветом кожи с повязками на его теле. Александр оглянулся на Филиппа беспомощно. К такому повороту событий он был не готов. Все мысли разом вылетели из его головы. Если друг умрет… Опустившись рядом с другом на колени, Александр приложил ладонь к его лбу. Гефестион пылал, на бледных щеках его играл лихорадочный румянец. Коснувшись его руки, Филипп поманил царя в сторону, подальше от больного. - Что с ним? - спросил Александр, указывая взглядом на друга. Врач сделал успокаивающий жест рукой. - С ним все будет в порядке, повелитель, - заговорил он шепотом, - хоть в это сейчас и нелегко поверить. У него сильный организм, он справится. Александр кивнул, надеясь - и все еще не решаясь поверить его словам. Откинув полог, в шатер проскользнул мальчик. Встав на цыпочки, зашептал что-то на ухо Филиппу. Тот выслушал его, быстро кивнул и вновь перевел взгляд на Александра. - Прости, повелитель, но мне нужно пойти посмотреть других раненых. - Да, иди, - сказал Александр, немного задержавшись с ответом. - Я сам пригляжу за ним. Филипп оживился. - Отлично. - И указал на стоящий на столике килик с настоем каких-то трав. - Дашь ему это, когда он проснется, а утром я зайду. С этими словами, забрав мальчика-слугу, он ушел, оставив Александра наедине с больным. Сняв линоторакс и оставшись в одном хитоне, царь устало опустился рядом, приготовившись ждать. Светильник уже почти погас, когда Гефестион наконец открыл глаза. Снаружи начинали одна за другой гаснуть звезды. Александр сидел на полу и, склонив голову на колени, спал. Гефестион, привстав на локте, потеребил его за плечо. Голова закружилась, и он со стоном откинулся назад на подушки. Александр встрепенулся. - Как ты, Гефестион? - спросил он, опускаясь рядом. Тот улыбнулся ему светло и посмотрел с нескрываемой нежностью. - Это ты как. Неужели так и просидел всю ночь? Александр потер ладонями лицо. - Еще даже не рассвело. Сморщив нос, Гефестион фыркнул. - Да, это сильно меняет дело. На тебе же лица нет. Ну-ка, подымайся давай и иди спать. Александр вскинул брови: - По-моему, ты не в том положении, чтобы распоряжаться. Я тут всю ночь выхаживал тебя, менял на лбу повязки, обтирал холодной водой, а ты гонишь меня? Да у тебя жар едва спал. - Мог бы позвать раба. - Чтоб я доверил твою жизнь расторопности какого-то олуха? - Ничего со мной теперь не случится, а ты устал. - Вот упрямец, - восхитился Александр. - Но я все равно тебя не оставлю - я обещал Филиппу. Гефестион усмехнулся. - И кто из нас упрям? - И, задумавшись на несколько секунд, попросил: - Дай попить. Александр с готовностью подхватил его за плечи, поднеся к губам килик. Понюхав питье, Гефестион сморщился. - Что это? Пахнет какой-то дрянью. - Пей давай, это придаст тебе сил. - Ну, если только ты настаиваешь, - протянул Гефестион и, зажмурившись, выпил залпом. - Вот и умница, - похвалил его Александр, вновь устраивая на подушках. - А теперь иди, - попросил Гефестион мягко. Улыбнувшись, Александр покачал головой. - Я все равно не усну, не зная, что с тобой. Гефестион усмехнулся, протянул немного насмешливо: - Потомок Ахиллеса, сын Зевса, царь… Александр приложил палец к его губам: - Такой же человек, как и все остальные, и волнуется за своих любимых. - Хорошо, - кивнул Гефестион покладисто. - Тогда ложись рядом со мной. Потому что я тоже не смогу спокойно уснуть, созерцая твой изможденный лик. И для убедительности похлопал ладонью по ложу. Размышлял Александр недолго. Быстро скинув на пол хитон, он залез под покрывало, склонил голову на подушку, коснулся лбом лица друга и удовлетворенно вздохнул. Вошедший с первыми лучами солнца Филипп застал их обоих спящими. Да, он тогда все же не ушел. Он всегда был рядом, чтобы поддержать царя. В окна спальни робко заглядывали первые отблески утренней зари. Александр бережно провел ладонью по обнаженному плечу Гефестиона, с удовлетворением отметив, что мускулы его уже вновь налились почти прежней силой, возвращая утраченную было в песках Гедросии красоту. Не удержавшись, Александр быстро коснулся губами сухой загорелой кожи, провел ладонью по животу любимого, ласково коснулся кожи бедра и, заметив наконец, как участилось дыхание Гефестиона, бывшее до сей поры ровным и глубоким, прошептал, склонившись к самому уху друга: - Гефестион, у меня есть план, он касается всех вас. Услышав эти слова, тот мгновенно перевернулся на спину, широко распахнув глаза. - Пощади, Александр, - взмолился он. - Мы еще не отошли от предыдущей твоей затеи. У меня мясо на костях едва наросло. Александр улыбнулся упреку друга. - Я уверен, что эта идея тебе понравится. Гефестион поднял бровь. Сложив руки на груди, спросил: - И что же хочет предложить нам Великий Царь? - Не смейся, - нахмурился Александр. Замолчал на миг, поглядев в окно, а потом продолжал: - Помнишь, ты говорил мне, что мечтаешь иметь детей? Гефестион посерьезнел. Приподнявшись на локте, заглянул царю в глаза. - Как такое забудешь? - отвечал он. - А ты что, хочешь сказать, что нашел мне жену? - Именно. - И кто она? Александр сузил глаза: - Дрипетида, сестра Статиры. Гефестион откинулся на подушки, уставившись в потолок. Александр посмотрел на него в ожидании. Гефестион молчал, размышляя о чем-то. Наконец спросил: - А как же сама Статира? - На ней женюсь я сам. И еще на Парисатиде, пожалуй. Может, хотя бы они подарят мне сыновей? Гефестион все так же задумчиво кивнул: - Наверняка. У тебя ведь есть уже Геракл от Барсины, значит, и от жен должен быть. Александр с благодарностью сжал плечо друга. - Более того, - продолжал он делиться планами, - мы с тобой женим и остальных тоже. - Гефестион посмотрел на него заинтересованно. - Племянницу Дария отдадим за Кратера, Пердикку женим на дочери Атропата, а дочерей Артабаза отдадим Птолемею и Евмену. Гефестион во всех подробностях рассматривал узорную вязь на потолке, раз за разом возвращаясь взглядом к центру композиции. - А мне, значит, достанется Дрипетида? Александр кивнул и ответил, неожиданно для самого себя ощутив, как сильно бьется сердце в его груди: - Этот брак закрепит за тобой твои права. Кто-то ведь должен унаследовать империю, если у меня все же не будет сыновей. Вновь повисло молчание. Искоса посмотрев на Александра, Гефестион протянул раздумчиво: - Власть… Царственная кровь Ахеменидов в жилах моих детей. Сглотнув набежавшую слюну, Александр сжал пальцы возлюбленного: - Говорят, она стала ослепительно хороша. - Я помню ее, - согласился тот. - Правда, в те года она была еще девочкой, не вступившей в пору своей женственности, но красавицей обещала стать уже тогда. - И вдруг мягко, с затаенной нежностью усмехнулся. - Пару раз я тогда ловил на себе ее отнюдь не детские взгляды. У нее были очень длинные ресницы и глаза цвета южной ночи… Александр почувствовал, как у него отлегло от сердца. - Осторожней, - рассмеялся он. - Еще чуть-чуть, и я начну тебя ревновать. Гефестион обернулся к другу. - Но как же остальные? Ты уверен, что они не воспротивятся? Что не повторится история с проскинезой? Александр накрыл своим телом тело Гефестиона, вжимая его в постель. Заглянул в глаза. На дне их он увидел готовность встать рядом. Ту же, что и всегда. И с облегчением в душе прошептал, оставив невесомый поцелуй на устах друга: - Ты ведь поможешь мне убедить их, Гефестион? И, скользнув по его бедру, накрыл ладонью уже возбужденную плоть возлюбленного. Гефестион резко выдохнул, взгляд его затуманился. С трудом собравшись с мыслями, запустил пальцы в выгоревшую на солнце, порядком отросшую шевелюру друга и, притянув к себе, проговорил отчетливо: - Ты ведь знаешь, что я всегда на твоей стороне, Александр. Так зачем спрашиваешь? И, перевернувшись резко, одним движением подмял царя под себя. Поймав губами его губы, поцеловал и заскользил вниз, обводя языком все еще сильно выпирающие ключицы Александра, его соски, оставляя на животе один за другим жаркие поцелуи. Легонько сжал пальцами ягодицы. С губ царя сорвался стон. - Да, я знаю, - прошептал Александр поспешно, чувствуя, что должен сказать это прежде, чем позволить себе сдаться в плен Эросу. - Спасибо тебе. Гефестион сунул руку под подушку, доставая флакончик с маслом, и Александр умолк, подставляя тело под знакомые, умелые ласки любовника, изучившего его за много лет, как свое собственное. Подобно лире чутко отзывалось оно на прикосновение сильных и ловких рук, и Александр, стремясь доставить не меньшее наслаждение, в свою очередь ласкал любовника, обжигая щеку его своим горячим, прерывистым дыханием. - Сдавайся, - прошептал Гефестион, склонившись к самому уху друга и улыбаясь чуть-чуть лукаво. И Великий Царь, повинуясь легкому, но настойчивому прикосновению, с охотой повиновался, впуская в себя плоть друга и подстраиваясь под ритм его движений, раскрывая самые сокровенные тайны своего тела и чувствуя себя в этот миг упоительно, неподдельно счастливым. Склонив лицо на неподвижную грудь Гефестиона, Александр с силой обнял его, боясь отпустить - и тем самым потерять навеки. Не только в этом, но и в том, другом мире. В том, куда он теперь от него ушел. «Как посмел ты меня оставить? - прошептал он, и слеза скатилась из его глаз, упав на холодную грудь. За ней еще одна. - Как ты мог? Как, Гефестион?» И, не выдержав, зарыдал в голос. И сквозь рыдания донесся тихий вздох царя: «Что я без тебя?»

К античности восходит мнение о бисексуальности Александра, в качестве партнёров называют его близкого друга Гефестиона и фаворита Багоя. Царь часто сравнивал себя с Ахиллом, а Гефестиона — с Патроклом. При этом в Древней Греции двух героев «Илиады», как правило, считали гомосексуальной парой.

Любопытно, что поступки и облик знаменитого завоевателя в корне отличны от расхожего представления о гомосексуалистах как слабых, женоподобных и изнеженных созданиях. Сильный и мужественный Александр не раз в пылу битвы бросался в бой, получив множество ранений. Трижды вступал он в брак, однако это были политические союзы, и своим супругам Александр уделял мало внимания. С ранней юности император обожал своего лучшего друга Гефестиона, и тот отвечал ему взаимностью. Скорбь Александра, пережившего своего любимого, была так сильна, что он приказал казнить лекаря, который не сумел помочь другу. Следующим любовником великого полководца был юноша-перс Багоас, остававшийся в фаворитах до самой смерти Александра.

Александр Македонский пирует с гетерами в захваченном Персеполисе. Рисунок Г. Симони

У македонских аристократов нередко практиковались связи с мужчинами с юношеских лет. Родственники сквозь пальцы смотрели на подобные отношения и обычно проявляли беспокойство, только если юноша не выражал интереса к женщинам в зрелости, что создавало проблемы для продолжения рода.

Александр (слева) и Гефестион (справа)

Однако Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях» рассказывает о том, что совершенно противоположно мнению о гомосексуальности Александра: «Однажды Филоксен, командовавший войском, стоявшим на берегу моря, написал Александру, что у него находится некий тарентинец Феодор, желающий продать двух мальчиков замечательной красоты, и осведомлялся у царя, не хочет ли он их купить. Александр был крайне возмущен письмом и не раз жаловался друзьям, спрашивая, неужели Филоксен так плохо думает о нём, что предлагает ему эту мерзость. Самого Филоксена он жестоко изругал в письме и велел ему прогнать прочь Феодора вместе с его товаром. Не менее резко выбранил он и Гагнона, который написал, что собирается купить и привезти ему знаменитого в Коринфе мальчика Кробила».

Свадьба в Сузах. Александр с женой в центре, Гефестион по его правую руку

Вообще гарем Александра Македонского исчислялся 360 наложницами, из которых выделяют Кампаспу, она была его любовницей на протяжении 2 лет начиная с 336 года, и Барсину, которая была старше Александра на 7 лет и стала матерью его незаконнорожденного сына Геракла. Кроме того, известны его отношения с королевой амазонок Фалестрис и индийской царевной Клеофис.

Свадьба Александра Македонского и Роксаны

Супруги у Александра было три. Первой стала бактрийская княжна Роксана, которую царь взял в жены, когда невесте было только 14 лет. Они поженились в 327 году. Она родила единственного официально признанного ребенка великого полководца — сына Александра. Через 3 года царь женился одновременно на двух персидских царевнах — дочери царя Дария Статире и дочери царя Артаксеркса III Парисатиде. Оба этих дополнительных брака считаются совершенными исключительно из политических соображений. Правда, это не помешало первой жене Роксане воспылать ревностью и убить Статиру на этой почве сразу после смерти мужа.

Александр: «Проси у меня что хочешь!»
Диоген: «Не заслоняй мне солнца!»
(Жан-Батист Реньо, 1818)

В целом, Александр Македонский имел достаточно передовые взгляды для своего времени на отношения с женщинами, которых очень уважал и считал практически равными мужчинам, хотя даже его учитель Аристотель настаивал на второстепенной роли женщин.

Александр Македонский был, несомненно, великим полководцем, но одолеть огромную Персидскую державу, а затем дойти до Северо-Западной Индии, без друзей и соратников он вряд ли мог. Среди выдающихся сподвижников Александра историки чаще всего называют Птолемея, Пармениона, Антигона, Клита,Кратера и, конечно же, Гефестиона. В исторической литературе существует неоднозначная оценка деятельности и личности Александра, но отношение к его ближайшему другу и соратнику - Гефестиону, можно сказать, не вызывает бурных диспутов. Все источники и исследователи описывают Гефестиона близким другом Александра, беспрекословно выполняющим волю своего царя. Тем не менее, отношение к Гефестиону, на наш взгляд, не может быть столь упрощенным и однозначным. Не исключено, что Александр рассматривал своего близкого друга возможным преемником, способным в случае гибели продолжить его дело.

Гефестион, сын Аминтора, происходил из знатной македонской семьи. Как свидетельствуют документы, он был ровесником Александра; возможно, они были знакомы еще до начала обучения у Аристотеля. Курций Руф пишет, что «это был самый любимый из друзей царя, выросший вместе с ним, поверенный всех его тайн». Гефестион очень рано занял особое положение при Александре и сохранял его до последних дней. Он оставался рядом с будущим царем даже тогда, когда Филипп, недовольный тайными переговорами сына о брачном договоре с сатрапом Карии Пиксодаром, выслал из страны многих его друзей.
Во время похода в Азию положение Гефестиона неуклонно росло: начиная поход лишь личным другом царя, он стал его незаменимым соратником. В первые годы долгого пути по просторам Азии мы не встречаем нашего героя среди высшего командного состава: это место занято другими - Парменионом, Филотой, Клитом и прочими. На этом этапе Гефестиона и Александра связывали, по-видимому, лишь крепкие дружеские отношения. Не исключено, что Александр, обожавший Гомера и стремившийся во всем подражать Ахиллесу, видел в Гефестионе второго Патрокла. Примечательно, что, посетив в Малой Азии могилы гомеровских героев, Александр возложил венок на могилу Ахиллеса, а Гефестион - Патрокла. Только Гефестиона взял с собой Александр во время визита в шатер матери и жены Дария Кодомана, попавших в плен после сражения при Иссе. Об этом событии Диодор рассказывает так: «Царь на рассвете вместе с самым любимым другом своим, Гефестионом, пришел к женщинам. Оба они были одеты одинаково, но Гефестион был выше и красивее, и Сисигамба, приняв его за царя, пала перед ним ниц. Присутствовавшие стали качать головой и руками показывать на Александра. Сисигамба, устыдившись своей ошибки, простерлась сызнова перед Александром. Но царь, подняв ее, сказал: «Не волнуйся, мать! Он тоже Александр». Эта фраза царя, как оказалось, имела большой смысл и стала отправной точкой для нового этапа во взаимоотношениях Александра и Гефестиона. Начинается карьерный рост Гефестиона, раскрывший организаторские способности и военный талант, сделавшие его не только незаменимым другом, но и соратником.
Одним из первых заданий Гефестиону было организовать управление городом Сидон в Финикии, и он с ним успешно справился. Исполняя следующее поручение, Гефестион провел флот из Финикии до Египта. В битве при Гавгамелах Гефестион, теперь уже начальник телохранителей, сражался рядом с царем и был ранен в руку: «…раненых же оказалось очень много, был среди них и Гефестион, начальник телохранителей, один из наиболее известных командиров (копье попало ему в руку)». После разгрома Дария при Гавгамелах и установления власти македонцев в Персии, стали нарастать противоречия в ближайшем окружении Александра. Военачальники становятся сатрапами, и вместе с властью получают огромные богатства, о которых они раньше могли только мечтать. Тем временем, Александр, продолжая поход на восток, меньше теперь прислушивается к советам старого окружения, а на первые места выдвигает новых людей. Следуя персидским обычаям, он заставлял это делать и своих соратников. Свободолюбивые македонцы, привыкшие видеть своего царя первым среди равных, болезненно воспринимали происходящее. Конфликт перерос в заговор Филоты, сына Пармениона. Заговор был раскрыт и к Филоте, по предложению Гефестиона, Кратера и Кена, были применены пытки, под которыми он и признал свою вину. Филота молил Гефестиона о пощаде, но друг царя ему не помог; Филота был казнен по македонским обычаям.
Гефестион сыграл не очень благовидную роль и в «деле Каллисфена» - философа и племянника Аристотеля. Сказав однажды Александру, что философ обещал ему пасть ниц перед царем, но не сдержал своего слова, он предопределил его судьбу. Должность командира гетайров, занимаемую Филотой, Александр разделил между Гефестионом и Клитом. Конница гетайров при этом была поделена, и Гефестион возглавил одну из двух гиппархий. Арриан предположил, что Александр «не хотел вручить командование такой большой конницей… одному человеку, хотя бы и самому близкому». Но с этим вряд ли можно согласиться: в столь деликатном деле видную роль сыграли другие соратники, которые рассчитывали после казни заговорщиков разделить их должности. Конница гетайров была лакомым куском, и передача ее одному лишь Гефестиону могла вызвать зависть и недовольство близкого круга царя. Не стоит также забывать, что Гефестион до этого не занимал важных военных должностей, а потому Александр посчитал нужным постепенно вводить его в курс дела. С другой стороны, назначение Гефестиона на должность «гиппарха» позволяло царю в критической ситуации опереться на своих «друзей» - гетайров.
Положение Гефестиона значительно укрепляется в Средней Азии: здесь он занимается заготовкой провизии и заселяет разоренные провинции. Вступив в Индию, Александр разделил свою армию. Командование отдельными подразделениями он поручил Гефестиону и Пердикке, передав под их руку полки Горгия, Клита и Мелеагра, а также половину конницы «друзей» и всю наемную конницу. Им предстояло привести к покорности всех, кто находился на пути к Инду. Выполняя приказ, Гефестион разбил войска местного князя Астиса, подчинил Омфиса, а затем, соединившись с подошедшей армией Александра, принял участие в битве с раджой Пором, сражаясь во главе своей гиппархии рядом с царем. Возглавляя две пешие фаланги, свою гиппархию, гиппархию Деметрия и половину лучников, он покорил значительную часть северо-западной Индии, после чего отправился к реке Гифасис для соединения с Александром.

После мятежа македонского войска на реке Гидасп, было принято решение вернуться в Персию. Здесь на Гидаспе Александр разделил свою армию на части. Один отряд под командованием Кратера должен был идти по правому берегу реки. Гефестион шел по левому берегу, возглавляя большую и лучшую часть армии, в состав которой входило и до двухсот слонов. На месте слияния Гидаспа с Акесином Гефестиона и Кратера ждало войско Александра, переправлявшееся по самой реке. Далее Гефестион с небольшим отрядом двинулся по берегу Инда, приводя к повиновению местные племена, заселяя и обустраивая города. Пройдя тяжелый путь через пустыню Гидрозию, они вновь разделились: Гефестион с большей частью войска двинулся побережьем из Кармании в Персию, а Александр направился в Пасаргады.

После долгого похода армия соединилась в Сузах, где были устроены грандиозные празднества по поводу бракосочетания Александра с дочерью Дария III Статирой. За Гефестиона царь выдал младшую дочь Дария, сестру Статиры Дрипетиду. Как отмечает Арриан, Александр хотел, чтобы дети Гефестиона и его дети были двоюродными. Из Суз Александр и Гефестион отправились в Экбатаны - столицу исчезнувшего к тому времени Мидийского царства. По пути в Мидию Александр принял решение отправить на родину старых и больных македонских солдат во главе с Кратером и его помощником Полиперхонтом. Отправка Кратера была на руку Гефестиону: оба полководца испытывали друг к другу неприязнь, нередко переходящую в открытую ссору. Причина конфликтов заключалась в том, что ко времени окончания Восточного похода отношение Александра к соратникам сильно изменилось. Дружеские отношения отошли теперь на задний план, и царь оценивал военачальников по их личным способностям и заслугам. Так Евмен, не македонец, а грек по национальности, стал начальником канцелярии и играл не последнюю роль в системе управления. Но дальше всех по карьерной лестнице продвинулся Гефестион. Во время похода в Индию он фактически стал вторым лицом после Александра, а по возвращению в Персию породнился с царем. Лично для Гефестиона была введена новая должность хилиарха. Заняв важные посты, Гефестион стремился сохранить позиции единственного в своем роде царского друга. По этой причине почетное удаление Кратера - друга и соратника Александра, можно расценить как важную победу нашего героя.

Несмотря на видимый успех, Гефестион опасался укрепления позиций талантливых и популярных в войске товарищей, а это, в свою очередь, заставляло его нервничать и вступать в ссоры. Резкую характеристику Гефестиона мы находим у английского исследователя П. Грина: «Гефестион, второе «я» царя не был популярен. Высокий, сильный, своенравный, злой, недалекого ума, он хорошо мог командовать тысячей воинов, но не годился для того, чтобы управлять. Основной его характеристикой была неукоснительная личная преданность Александру». Напротив, немецкий историк Ф. Шахермайер полагал, что Гефестион был человеком способным и готовился занять место Александра в случае внезапной смерти последнего. К слову сказать, именно об этом свидетельствует назначение Гефестиона хилиархом.

Должность хилиарха существовала при персидском дворе и означала нечто вроде должности первого министра, командира дворцовой стражи и начальника царского эскадрона. Можно сказать, что в руках Гефестиона сосредоточились все нити управления страной и охрана ее государя. Этот важный пост Александр мог доверить только верному другу. Как замечает Ф. Шахермайр, большую роль в назначении сыграло и ожидание приезда в лагерь влиятельного и популярного в войске Антипатра.

Не стоит забывать, что прямых наследников, способных принять власть, у Александра тогда еще не было, а Гефестион, получивший высокое назначение и ставший родственником самого Александра и царя Дария как никто другой подходил на роль регента. В случае отсутствия наследника трон мог сразу перейти к Гефестиону. Для любого правителя вопрос о наследнике является первоочередным, при этом не важно, молод или стар правитель, и здоров ли он.

Убийство Филиппа служило Александру наглядным примером. Впрочем, и на его жизнь покушались неоднократно. Восточная политика Александра неоднозначно воспринималась его ближайшим окружением. Соратники царя разделились на два лагеря: Гефестион, Пердикка, Птолемей и Евмен приняли ее полностью, Антипатр, Кратер и Антигон решительно не желали объединения Востока и Запада. Следовательно, возможных преемников следует искать в первой группе. Птолемей не годился на роль правителя огромной империи: он рано отказался от идеи сохранения единой страны, приложив немало усилий для ее развала. Видимо, Александр знал настроение Птолемея и не стремился приблизить его к себе: несмотря на
заслуги, его положение не содержит какого-либо значительного карьерного роста. Евмена вряд ли вообще стоит рассматривать как возможного преемника: верный делу Александра, мужественный воин и первоклассный полководец он имел низкое происхождение. Лично для Александра происхождение не имело значения, но македонская знать отказывалась считать Евмена своим. Пердикка, представитель знатной фамилии из Орестиды, тонкий и дальновидный политик, один из немногих подходил на роль преемника. Царь всегда испытывал к нему полное доверие и после смерти Гефестиона именно Пердикка стал его ближайшим другом, а также командиром первой гиппархии гетайров. Не случайно именно ему Александр передал перед смертью свой перстень. Но самым вероятным преемником Александра следует считать Гефестиона. Среди окружения царя он был самой компромиссной фигурой. Будучи хилиархом он контролировал вооруженные силы и управление страной.

Статус близкого друга Александра, очень важный для македонцев, персов и царских родственников, мог избавить империю от гражданской войны. После смерти царя управление страной должно было перейти именно к Гефестиону, точнее даже не перейти, а остаться в его руках. Выживи Гефестион после болезни, македонская империя избежала бы многих потрясений и сохранила свое единство: его военный талант, твердый и решительный характер позволяли подавить очаги гражданской войны.

Однако, во время празднеств в Экбатанах, Гефестион заболел и через семь дней умер. Когда Александру сказали, что Гефестиону плохо, он поспешил к нему, но в живых уже не застал. О горе Александра античные историки писали по-разному, в зависимости от того, относился автор к Гефестиону и самому Александру благожелательно или же злобствовал и завидовал. Юстин пишет, что Александр оплакивал своего друга так долго, как не подобает царю. Подражая Ахиллесу, Александр обрезал над трупом свои волосы и сам правил колесницей, везшей тело друга. Подобно Ахиллесу, Александр задумал устроить гимнастические и мусические состязания, и для этого были подготовлены 3000 участников. Говорят, что короткое время спустя они состязались на похоронах самого царя. Заупокойной жертвой для Гефестиона стало перебитое племя косев. Александр велел вечно чтить Гефестиона как героя и даже вопросил Амона, разрешает ли тот приносить Гефестиону жертвы как богу. Клавдий Элиан пишет: «Некоторые считают, что всем, что было учреждено для похорон Гефестиона, воспользовались на похоронных торжествах в честь самого Александра, ибо смерть постигла царя, когда траурные обряды по Гефестиону еще не были исполнены».

Со смертью Гефестиона для Александра закончилась целая эпоха, а если провести аналогию с их любимыми героями - Ахиллесом и Патроклом, - то и сама жизнь. Как верно подметил Арриан: «Для Александра смерть Гефестиона была великим несчастьем; думается мне, что Александр предпочел бы скорее умереть, чем пережить его, так же как, думаю, и Ахилл пожелал бы скорее умереть раньше Патрокла, чем стать мстителем за его смерть».

Литература
1. Арриан, Квинт Флавий. Поход Александра / Квинт Флавий Арриан. -
militera.lib.ru
2. Арриан, Квинт Флавий. Индия / Квинт Флавий Арриан. - linemedsf .
boom.ru/ID_16_05_19.htm
3. Грин, П. Александр Македонский. Царь четырех сторон света: пер. с англ. Л. А.
Игоревского. - М.: Центрполиграф, 2003.
4. Диодор Сицилийский Историческая библиотека / Диодор Сицилийский.-
ancientrome.ru/antlitr/diodoros/
5. Плутарх. Александр // Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2 т.; пер. с
древнегреч., сост., прим. М. Томашевской. - Т. 2.. - М.: Правда, 1987.
6. Плутарх. Серторий и Евмен // Плутарх. Сравнительные жизнеописания: В 2 т.;
под ред. С.С. Аверенцева. - Т. 2. - М.: Наука, 1994.
7. Руф, Квинт Курций История Александра Македонского/ Квинт Курций Руф. -
militera.lib.ru
8. Шахермайр, Ф. Александр Македонский / Фриц Шахермайр. -
centant.pu.ru/sno/lib/schach/11.htm
9. Шифман, И.Ш. Александр Македонский / И.Ш. Шифман. - Л.: Наука, 1988.
10. Шофман, А.С. Распад империи Александра Македонского/ А.С. Шофман. -
Казань.: Изд-во Казанского ун-та, 1984.
11. Шофман, А.С. Восточная политика Александра Македонского/ А.С. Шофман. -
Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1976.
12. Элиан Клавдий Пестрые рассказы / Клавдий Элиан. -
ancientrome.ru/antlitr/aelianus/stories/k n08-f....
13. Юстин, Марк Юниан. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiac Philippicae»;
пер. с лат. А.А. Деконского, М.И. Рижского; под ред. М.Е. Грабарь-Пассек. - СПб.: Изд-во
СПбГУ, 2005.

Вестник молодых ученых № 07
Сборник научных работ г. Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2010.

Александр Македонский… Александр Великий… Человек, который за свою короткую жизнь стал повелителем Ойкумены, самым гениальным полководцем в мировой истории, царем царей и богом. Это имя привлекало людей во все времена, эта личность пугала и притягивала, снова и снова заставляя попытаться осмыслить, кем же на самом деле был Александр.
Античные и современные авторы приводят множество трактовок своего видения личности Александра, но одна из них не является полностью достоверной. Эти труды писались с учетом господствовавших в то время официальной точки зрения, научных тенденций, моральных и этических норм. Александра восхваляли и проклинали, называли его Мессией и опасным шизофреником, гением войны и выскочкой, которому все победы достались благодаря выучке отцовской армии и удачному стечению обстоятельств. Вероятно, истина, как всегда, лежит где-то посередине. Но нет сомнений в том, что Александр действительно был сложной, многогранной и противоречивой личностью.
Если верить античным источникам, Александр в юности сочетал в себе скромность, чувствительность и необычайную целеустремленность. Энергия в нем просто била через край. У него был пытливый ум, он увлекался философией и естествознанием. Жизнь, безусловно, была нелегким испытанием для царевича, которого с детства убеждали, что он сын бога и потомок великих героев прошлого. Поневоле нужно было соответствовать. И Александр, очевидно, преуспел в этом - уже в шестнадцатилетнем возрасте он сумел так показать себя в глазах армии, что воины пошли бы за ним куда угодно.
Со временем, став царем, Александр делался все более жестким и высокомерным человеком, хотя всю жизнь оставался предан друзьям детства. Бесчисленные завоевания, выигранные битвы и дарованный ему Оракулом божественный статус только расширили пропасть между Великим Царем и его подчиненными. Персидский образ жизни и обычаи зачаровали Александра, что вызывало недовольство его македонских приближенных. Он жил в атмосфере заговоров и интриг, со временем перестав доверять тем, кому верил всю жизнь, опасаясь бунта, яда, кинжала. Бешеный темперамент Александра - в гневе он мог не только незаслуженно оскорбить, но и убить - приносил ему самому немало горя. И только безудержное стремление вперед, к горизонту, удерживало его от безумия.
Можно ли любить такого человека - без оглядки, без опасений? Посвятить ему всю свою жизнь, не требуя взамен ничего - только внимания, дружеского участия, редких минут нежности? История показала, что да. Рядом с великим завоевателем всегда был человек, настолько с ним неразлучный, что историки прозвали его «тенью Александра». Гефестион, сын Аминтора - лучший друг и любовник на протяжении всей жизни. Фавориты и увлечения Александра часто менялись, и только Гефестион возвышался над всеми ними, только его место при Александре было неизменно.
Чем же смог завоевать Гефестион такую преданность Александра, любовь, которую царь не стеснялся открыто демонстрировать окружающим? Секрет прост, и одновременно неимоверно сложен: Гефестион стал для Александра практически всем. Первой юношеской любовью, которая осталась навсегда. Другом, которому можно было доверить самое сокровенное. Соратником, который всегда поддерживал любые, даже самые безумные его планы и начинания. Он был незаменим для царя - блестящий полководец, непревзойденный инженер, логист, дипломат и администратор, - и для Александра - верный друг, правая рука, единственный человек, который всегда выслушает и поймет, которому можно безгранично доверять.
О Гефестионе известно относительно немного - он был родом из Пеллы, столицы Македонии, но его имя и имя его отца - Аминтора - выдают афинское происхождение. Возможно, что дедом Гефестиона был афинский сановник Деметрий. Судя по всему, Гефестион обучался вместе с Александром и детьми других высокопоставленных македонских придворных в школе Аристотеля в Миезе - об этом свидетельствует его длительная переписка с Аристотелем, прекратившаяся только после того, как резко ухудшились отношения между Великим царем и его старым учителем. Значимость Гефестиона в империи и жизни Александра была столь велика, что Стагирит собрал письма к нему в отдельную книгу, которая, к сожалению, была утрачена, как и большинство писем Аристотеля к Александру. До нас дошли сведения о том, что кем-то из античных авторов была написана и биографическая книга о Гефестионе, но она также была утрачена, вероятно, во время пожара в Александрийской библиотеке.
Более поздние античные источники описывают Гефестиона как высокого человека редкой красоты. Известные нам изображения были созданы уже после его смерти, и поражают своей несхожестью. Поэтому как в точности выглядел сын Аминтора, остается только догадываться. Наиболее достоверным его изображением считают часть барельефа на саркофаге царя Сидона, изображающего Александра, Гефестиона и, вероятно, Пердикку в битве. Очевидно, Гефестион, так же, как и Александр, отличался достаточно вспыльчивым нравом, был упрям и довольно высокомерен. В то же время античные источники называют его человеком умным, смелым, благородным и прямодушным, умевшим как приказывать, так и подчиняться, обходительным и очаровательным. Александр доверял ему самостоятельно вести войска и поручал сложные дипломатические миссии.
Первым официальным признанием «особой» дружбы между Александром и Гефестионом считается история принесения венков на могилы героев Троянской войны Ахиллеса и Патрокла, которые до сих пор считаются самой романтичной гомосексуальной парой античности. Любовь между ними продолжалась всю жизнь, хотя и неизвестно, какую роль в их отношениях играл секс после вступления в зрелый возраст. Достоверно известно, что Александр, не имевший законных наследников (его сын от царицы Роксаны, Александр IV, родился уже после его смерти), принял все необходимые меры для того, чтобы в случае его гибели империю унаследовал Гефестион. Сначала он изобрел специально для любовника должность хилиарха, или Великого визиря, который должен был быть фактически заместителем царя. После возвращения из Индии Александр женился на дочери царя Дария Статире, а Гефестиону отдал в жены ее младшую сестру Дрипетиду. И, хотя многие приписывали этому решению сентиментальные мотивы - Александр якобы хотел, чтобы дети Гефестиона приходились ему племянниками - в нужный момент этот брак был призван узаконить положение Гефестиона в Персии и обеспечить ему - или, по крайней мере, его детям, - право на престол. Александр, будучи гением военной стратегии, страдал некоторой наивностью в политических вопросах, искренне полагая, что Гефестиона оставят в живых после его смерти и даже провозгласят его наследником. Случись царю уйти первым, его любимый пал бы первой жертвой в борьбе за престол империи.
И тем не менее, вполне возможно, что Гефестиону не удалось избежать подобной участи. В окружении Александра у него было множество недоброжелателей - ему завидовали, его боялись. История его болезни и смерти представляется достаточно странной. В том, что Гефестион заболел лихорадкой, сомнений мало, однако источники неопровержимо свидетельствуют, что умер он именно в тот момент, когда уже пошел на поправку. Он почувствовал себя настолько лучше, что успокоился не только Александр, но и лучший армейский врач - они даже сочли для себя возможным оставить больного одного практически на целый день, отправившись смотреть игры. То, что Гефестион умер после того, как нарушил запрет врача и обильно позавтракал - версия, безусловно имеющая право на существование. После длительного воздержания от твердой пищи такая трапеза могла оказаться фатальной. Но не исключена и возможность, что в вино, которое подали к завтраку, был подсыпан яд. Причина отравить его была и у ревнивых жен Александра, и у его политических соперников.
Через считанные минуты Гефестиону стало очень плохо. Сразу же бросились за Александром, но тот, примчавшись во дворец, уже не застал друга в живых.
Горе царя не знало границ. Различные античные авторы по-разному описывают его скорбь, но глубина ее ужасает. Суммировав различные источники, вот как пишет об этом Морис Дрюон: «Горе Александра перешло все человеческие границы. На целых три дня он закрылся в комнате с мертвым, распростершись на полу рядом с ним, не принимая пищи, без сна, не переставая стенать, и когда пришлось вынести тело, которое начало разлагаться, вопли царя были так ужасны, как будто он лишился рассудка.
Ни один человек в мире не был оплакан своим другом, ни одна женщина своим возлюбленным, ни один брат своим братом так, как Гефестион Александром. Лик царя был нечист из-за отросшей бороды и слез, одежда разорвана, волосы он обрезал себе ножом; он сам вел под уздцы лошадей, везших останки Гефестиона; поскольку их гривы и хвосты были обрезаны согласно обычаю, он приказал остричь также всех лошадей и мулов армии; он запретил всякую музыку в городе, приказал снести зубцы стен, погасить огни в храмах, как это делают, когда скончается царь, и приговорил врача Главка к распятию. Две гробницы должны были быть воздвигнуты Гефестиону: одна в Вавилоне, чтобы принять его тело, другая в Александрии Египетской, чтобы стать убежищем для духа его двойника. Александр послал также гонца к оракулу Сивы, чтобы узнать, следовало ли воздавать Гефестиону божественные почести и должна ли память о нем стать предметом нового культа».
История с Оракулом сама по себе заслуживает отдельного упоминания. По слухам, Александр, сам провозглашенный богом, так боялся оказаться разлученным в смерти с Гефестионом, что он добился, чтобы Гефестиона тоже признали божеством - вернее, божественным героем. Этим титулом до него были, к примеру, наделены Геракл и Ахиллес. В честь Гефестиона были выстроены храмы, те, кто почитал его культ, находились в особой милости у Александра, даже если прежде он этих людей недолюбливал.
Казалось, обеспечив себе воссоединение с возлюбленным в мире ином, Александр немного успокоился. После грандиозного погребального костра в Вавилоне он вернулся к своим прежним планам завоевательного похода в Аравию. Однако небеса небесами, а разлуку на земле тоже еще нужно было пережить. Горе Александр предпочитал топить в вине. У него все чаще начали случаться тяжелые запои, пока, наконец, на одном из пиров царь не почувствовал себя плохо. Проболев еще около десяти дней, Александр умер. Все это время он упорно гнал от себя врачей, и многие исследователи предполагают, что Александр намеренно выбрал смерть, чтобы прекратить свои душевные страдания. Мы не будем подробно останавливаться на причине смерти Александра, поскольку достоверно она так до сих пор и не установлена. В качестве возможных вариантов указываются тяжелое воспаление легких, лихорадка, малярия, цирроз печени, непреднамеренное отравление, убийство и даже самоубийство. Истину сейчас установить чрезвычайно сложно. Однако любопытна дата смерти Александра.
Психологи утверждают, что период реабилитации людей, перенесших тяжелую эмоциональную травму - прежде всего потерю близких - составляет восемь месяцев. В течение этого времени человек либо полностью восстанавливает душевное равновесие, либо окончательно теряет смысл жизни, погружается в еще более тяжелую депрессию и нередко приходит к выводу о том, что душевные страдания слишком тяжелы для него. В таких случаях они совершают самоубийство либо сознательно ищут смерти. Кроме того, их иммунная система оказывается ослабленной настолько, что малейший вирус может перерасти в серьезное заболевание.
Александр умер ровно через восемь месяцев после смерти Гефестиона.
Возможно, это может быть простым совпадением, однако ученые так не считают. Практически все исследователи биографии македонского завоевателя уверены в том, что смерть Гефестиона так или иначе послужила толчком к заболеванию и гибели самого Александра.
Впервые вступив в будущую столицу своей империи Вавилон, Александр Македонский невзначай обронил слова: «Он тоже Александр». Они относились к Гефестиону и были сказаны царице Сисигамбис, которая, приняв статного красавца за царя, простерлась перед ним ниц. Галантный юный царь, скорее всего, хотел сказать этим лишь то, что Гефестион тоже «защитник людей», но его слова оказались пророческими.
Гефестион был для Александра опорой, без которой он чувствовал себя беззащитным. Все выше и выше возносясь на своем божественном пьедестале над толпой, Александр не заметил, что рядом с ним остался только Гефестион. Когда Гефестиона не стало, Александр оказался обречен на одиночество. Умер человек, который был рядом с ним настолько долго, что стал частью его самого. Единственный, кто любил не царя, а Александра. Прежний мир рухнул, а собирать из его осколков новый у великого полководца не было ни сил, ни желания.
История Александра и Гефестиона покорила миллионы сердец. Символ вечной преданности, дружбы и любви, она будоражит умы и поныне, превращаясь в романы, повести, рассказы, стихи. Это история любви, которая пережила тысячелетия и будет длиться вечно.

Текст: Маркус Янссон, магистрант Упсальского университета (Швеция)
контакт.